Все начиналось с антрепризы
25 сентября 1941 года последним рейсом на пароходе из Красноярска в Дудинку отправилась первая труппа норильского театра. По воспоминаниям его первого директора (и актера, и режиссера, и бухгалтера) Григория Бороденко, она была набрана  краевым отделом искусств из артистов, забракованных военкоматом, а сам театр  создавался как частная антреприза, без дотации на организацию и содержание.
В тот день антрепренер Делюков на  пароход опоздал, а с ним  в Красноярске остались деньги и теплые вещи… Чтобы прокормить артистов, Бороденко стал играть с пассажирами-норильчанами в преферанс. 
– Собрал артистов, наскребли кое-какие деньги. Мои партнеры играли средне, с деньгами не слишком осторожничали, к тому же поддавали все время. А я ни-ни. Вот так мы и прокормились семь дней до Дудинки.
Антрепренер появился в Норильске лишь в ноябре, прилетев самолетом вместе с художественным руководителем Вунгисом, двумя художниками и еще одной актрисой. Так что 6 ноября театр не мог открыться. Как утверждал Бороденко, случилось это в конце года:
– Если мне не изменяет память, открытие состоялось 31 декабря 1941 года. К открытию были подготовлены два спектакля: “Хозяйка гостиницы” Гольдони и “Сады цветут” Масса и Куличенко. Антрепризу я поломал, актеры стали получать твердые оклады в зависимости от категории. Был открыт счет в Госбанке. Об этом отдел искусств был поставлен в известность примерно через полгода. 
 
Брать на себя
27 сентября 1938 года Авраамий Павлович Завенягин писал жене из Норильска: 
“…Сегодня зима по всем правилам – пурга, наносит сугробы, озера замерзают… Приехал сюда, получил телеграмму, что постановление СНК принято полностью. Теперь можно развертывать работу. К сожалению, только не удается забросить всех людей, а также оборудование и материалы.
И еще хуже дело обстоит с проектом. Этот злосчастный СНОП (институт “Союзникельоловопроект”), видимо, будет все время срывать стройку. Придется все больше брать на себя… Связь скоро кончается, и раньше декабря  вам уже ничего не напишу. Если что-либо нужно – дай телеграмму. Желаю вам всякого добра. Целую всех. А.Завенягин”.
“Злосчастный СНОП” подготовил проект, по которому руду предполагалось вывозить на материк и уже там строить химико-металлургическое производство для извлечения ценных металлов. Завенягин предложил возвести заводы в Норильске. 
 
Военный корреспондент сообщает
29 сентября 1944 года ежедневная американская газета “Нью-Йорк геральд трибьюн”  опубликовала статью Мориса Гиндуса (Хиндуса) “Норильск – центр цветной металлургии в Сибири”:
“…С некоторых пор этот ныне процветающий индустриальный центр, самый крупный в своем роде, поставляет военным заводам бесценные металлы…
В Норильске имеется… стационарный театр, электроцентраль, футбольный стадион, залы для танцев, лекций и демонстрации фильмов. Есть средняя школа и училище, преподающее 71 специальность. При этом Норильск находится в Северной Сибири, у семидесятой параллели, в области вечной мерзлоты, в “замороженной пустыне”…
Москва взялась за дело, развивая  невероятную энергию и быстроту… Началась постройка великого никелевого завода. Как только разразилась война,  потребность в никеле стала столь острой, что в Норильск спешно отправили новых инженеров и новых поселенцев. Ныне завод почти закончен, а никель давно поставляется на уральские и сибирские военные заводы”.
В 1943 году в “Правде” был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР  от 4 июля о награждении норильчан орденами и медалями, как бы легализовавший комбинат, но там был только перечень награжденных неведомого предприятия, а тут  статья  в популярном иностранном издании!
Газету из Вашингтона в Норильск прислал обогатитель-исследователь Сергей Бочарников, начальник Норильской лаборатории обогащения в сороковые годы, отправленный в США в командировку с целью закупки оборудования для строящейся обогатительной фабрики. Известно, что статья наделала много шума. До сих пор непонятно, был ли ее автор в Норильске, хотя три года во время Великой Отечественной войны писатель и журналист с русскими корнями провел в Советском Союзе как военный корреспондент “Нью-Йорк геральд трибьюн”. 
Первая книга Мориса Гиндуса (Хиндуса) о России была датирована 1920 годом, а последняя – “Человеческая дилемма Кремля” –  написана за два года до смерти, в 1967-м.  Жаль, что никому не пришло в голову при жизни журналиста поинтересоваться, как он узнал о Норильске. 
 
В ударном порядке
30 сентября 1947 года в лагерной больнице в Архангельской области накануне своего 50-летия скончался зэк Воркутпечлага в прошлом начальник Норильского строительства Владимир Матвеев. Приказ о его назначении в 1935-м подписывал нарком безопасности Генрих Ягода, а арест через три года – Николай Ежов, чуть позже арестованный и расстрелянный, как и его предшественник.
В Норильск Матвеев приехал вместе с женой Елизаветой Карловной, урожденной фон Расс, и двумя маленькими дочками. Для ликвидатора басмачества в Средней Азии эта стройка стала пятой (и последней) в биографии. Кстати, Северу предшествовало строительство дороги Агур – Ахун в Сочи. “В ударном порядке в установленный срок” со 2 января по 29 апреля ее построили две тысячи заключенных Ахунского ИТЛ, впрочем, все предыдущие стройки также были гулаговскими объектами. Немного меньше зэков трудилось под его началом и на строительстве узкоколейки от Валька к будущей промплощадке Норильска. Потом было пять, восемь тысяч. За три норильских года, как подытожил в свое время матвеевскую трехлетку Анатолий Львов,  ему удалось “закрепиться на этой земле”:  заложить первые рудники и шахты, построить временное жилье, временную электростанцию, временные узкоколейные дороги от Валька и Енисея до промплощадки. Но Норильск оказался для Матвеева слишком тяжелой ношей.
Он успел спасти свою семью, отправив на материк жену и дочек, никогда не узнавших, где похоронен любимый муж и отец. В 1941-м Елизавета Карловна, преодолев множество препятствий,  добралась из Нальчика, где обосновалась с детьми, в поселок Талаги Архангельской области на свидание к мужу. Через пять лет старшая дочь, работающая врачом, чтобы увидеть отца вызвалась сопровождать раненых из Самарканда.  Для свидания ей выделили только два часа. Владимир Зосимович уже был очень болен, но работал на лесоповале…
Матвеева реабилитировали вскоре после смерти Сталина, в 1955-м.